BаЯн Официальный сайт неофициальной команды КВН

Рыбы в Тишине

свобода для невидимых радикалов

Поэт и философ Сэмюель Тейлор Кольридж некогда писал: «Я рассматриваю истину как божественное чревовещание. Меня не заботит, из чьего рта по возможности будут исходить эти звуки, лишь бы только произносимые слова оказались внятными и доступными для понимания».

Представим себе абстрактного советского писателя Н., который вдруг перестал писать любовные письма Партии и познал совершенно новое вдохновение. И вот он, чумазый и угловатый сын колхозника, пьет водку на чердаке и ощущает, как к нему приходят иные образы. Он хочет описать любовь человека с амфибиями и птицами, эстетствует по поводу заупокойного эроса и поедания экскрементов в клюквенном соусе, тайно водит на сеновал восьмилетнего соседского сына и лижет его прямо на красных знаменах Родины. Что станет с таким писателем в следующий миг? Его, безусловно, поставят к холодной стене и пустят в его теплую грудь целый рой свинцовых ос. Иными словами, советский писатель Н. будет расстрелян за свою богомерзкую поэзию.

Позже, когда расцветет техно, а вожди нарядятся в демократические юбочки, современник воскликнет: «Писатель Н. был расстрелян не справедливо! Его свободу уничтожили тоталитарные люди!». Впрочем, другие, более прогрессивные скажут, что он был расстрелян по естественным причинам. Вызов советскому сознанию – тяжкий, если не сказать больше, немыслимый путь для советского писателя. Советский человек должен прославлять красную идею, а не педофилию. Что удивительного в том, что после своей бесовской графомании, он получил по заслугам от режима?

Режим упал. Запрещенные книги советского писателя Н. получили право на жизнь. Но, конечно, лишь временно. Нашлись те, кто вновь бросился казнить уже мертвого, но по-прежнему омерзительного человека. Эти палачи кричат столь же громко, сколь и их предшественники, но сменились причины недовольства. «Да как он посмел? – плюется гражданин Б. – Его книги нужно запретить! Они сеют национальную, расовую и религиозную вражду, пропагандируют разврат, плюют в лицо традиции, морали, нравственности и пристойности! Он – угроза нашему обществу, так как выражают деструктивные, богохульные, не гожие идеи!».

Казалось бы, вышеописанные этапы жизни литературы советского писателя Н. ужасны. Они полны несвободы, культурного мракобесия и идеологического фашизма. Мы все привыкли критиковать нечто подобное. Разве можно запрещать книги? Разве культура имеет пределы? Разве искусство можно лишать воздуха? В конце концов, любовь так широка – в чем разница между сексом со зрелой женщиной и сексом с ребенком? Совершенно верно, разницы никакой. Наша постмодерная юность научила нас понимать многогранность мира, а посему мы не брезгуем идеями, эстетикой и эросом, который некогда был под абсолютным запретом.

Но я уверен, что вышеописанные два этапа литературного бытия книг советского писателя Н. – это лучшее, что случилось с его литературой. По сути, случившееся и было его жизнью. Его книги читали, запрещали, снова издавали и снова запрещали. Так или иначе, тексты вращались в круговороте культуры, присутствовали как часть интеллектуального процесса.

 

Сегодня все изменилось. Техно изменило скорость времени, законы обществ, сознание человека. Книги советского писателя Н. еще некоторое время издавались на волне «запрещенной славы», но в итоге произошла «естественная неожиданность». Мы привыкли тыкать пальцем в проигрыши морализаторства или тоталитаризма. Но морализаторство и тоталитаризм выиграли, не приложив к своей победе ни единого усилия. Общество и Система спасены от тлетворного влияния книг радикального советского писателя Н. Но не потому, что все снова поверили в Партию или нравственность, не потому, что все подались в религию и возлюбили семейный ценности. Техно оказалось сильнее Партии и Библии. Скорость времени, перенасыщенность рынка, технические инновации, всеядность культуры – все это забило поры современника металлической пылью. Современник попросту не читает, информация его утомляет, а комфорт и свобода делают ленивым. И это главная причина (а не какая-то там демократия), по которой сегодня можно писать о том, как Иисус нюхает кокаин, а Президент Страны в обнимку с белым католическим Папой содомирует ребенка-калеку. Это можно, потому что никому не нужно. Это можно, потому что никто не заметит. Ни простой читатель, ни цензор, ни критик, не государство. Больше нет маргинальных идей. Маргинальны книги и чтение как таковое. Поэтому расцветает новая анархия. Мы свободны, потому что мы невидимки. Мы свободны потому что враги больше не замечают наш червячный пыл. Можно выбежать на улицу в плаще на голое тело, подкараулить группу школьников у зоопарка и в нужный момент показать им свой малиновый член. Никто не осудит. Кары не последует. Время проявит свою естественную, исходящую из эволюции общества, черту – игнорирование. Общество спасено от опасных книг, ведь литературные радикалы стали хмурыми рыбами в тишине, прозрачными организмами на безлюдных островах.

 

Пишите на здоровье, ребята. Вас не существует.

Анатолий УЛЬЯНОВ

Хостинг от uCoz